Издание: ПОДВИГ: Рассказы о Героях Советского Союза - Иваново: Облгиз, 1949

К биографии Белов Александр Федорович

Б. Горбунов
ФЛАГ НА ГРАНИЦЕ

Когда - то здесь добывали торф. Сейчас глубокие ямы были заполнены темной густой водой. Дул холодный ветер ноября, и вода морщилась у краев.

По этим болотным топям, двухметровым торфяным ямам пробирались наши бойцы, иногда погружаясь по самые карманы гимнастерок. Холод проникал во все поры тела, сводило ноги, зубы выбивали неприятную дробь озноба. Поднимая автоматы над головой, опасаясь, как бы не замочить боеприпасы, самое дорогое в этом походе, - бойцы шли молчаливо.

Тяжел был этот поход. Особенно тяжело было Александру Белову. При его небольшом росте вода доходила почти до горла, раздувая гимнастерку и шаровары. Однако Александр быстрее всех выбирался из ямы. Он первым прокладывал путь, и остальные бойцы старались подражать ему, неотступно следуя за ним, комсоргом роты. К тому времени у Александра было уже два ордена - Славы III степени и Отечественной войны II степени, - и получены они были за лихие дела, за подлинную солдатскую отвагу и русскую воинскую смекалку.

Грязный, мокрый Белов временами смотрел на своих товарищей и хорошо, молодо улыбался им. Своей улыбкой он как бы молчаливо благодарил друзей за то, что они вместе с ним делят все невзгоды и трудности этого необычного похода.

До границы Восточной Пруссии оставались считанные километры. И вот тогда весь 3 - й Белорусский [98] фронт облетел приказ: кто первым дойдет до германской границы и водрузит на ней Красное знамя, тот будет представлен к званию Героя Советского Союза.

Всем комсоргам рот вручили Красные знамена. Принимая знамя, старший сержант Александр Белов припал по-гвардейски на колено, поцеловал его, молча дав клятву не посрамить эту святыню ни при каких обстоятельствах.

Вечером того же дня, накоротке, Александр собрал своих комсомольцев, рассказал им о назначении полученного Красного знамени, о границе Германии, до которой теперь рукой подать.

"Кому вручить знамя?" - думал Белов, оглядывая своих комсомольцев.

Перед ним сидели на корточках два пулеметчика, два петеэровца.

"Нет, им тяжело и несподручно со своим оружием нести еще и знамя. Я сам понесу. Сам и водружать буду. Их помощниками назначу", - и он пристально посмотрел на двух сержантов - коренастого, спокойного сибиряка Валентина Смирнова и белокурого, веселого украинца Михаила Кушнерюка.

- Если меня, ребята, убьют, - сказал им Белов, - вы знамя из рук моих примете. Ясно?

- Примем, - твердо ответил Смирнов, а Кушнерюк поспешно добавил:

- И водрузим на германской границе. На том и порешило собрание.

...И вот сейчас они шли. Шаг за шагом преодолевали оставшиеся до границы километры. Чтобы противник не обнаружил, умышленно пробирались там, где, казалось, нельзя было и пройти человеку.

Болота, топи, леса...

Можно было подумать, что пройдено уже много километров, даже счет времени был потерян, каждый |. ощущал сильную усталость. А на самом деле они с o трудом оставили позади себя лишь два километра. Впереди еще километр пути. Грузно проваливаясь в ямы, грязные, промокшие, шли солдаты. И все время первым среди них был Александр Белов. ,,, Где - то позади остались наши части, они в обход шли к границе. Напрямик двигались лишь шестьдесят пять стойких и смелых воинов.

Ни звука не было произнесено в этом походе. Грозны были солдаты в своем суровом молчании. Они хорошо знали, что впереди их ожидают еще большие трудности.

Постепенно земля под ногами становилась тверже, сапоги увязали уже не так глубоко. Кусты стали гуще и выше. Временами они хлестали ветками о лица. Значит, скоро конец болоту, близок конец и этой утомительной ходьбе.

Солнце на минуту проглянуло из-за черной тучи. Впереди сверкнула своей тяжелой водой пограничная река. По ту сторону ее была Пруссия... Белов долго вглядывался в чужой берег.

Чтобы дойти до реки, нужно сначала пересечь шоссе - широкое, гладко укатанное, блестевшее от утренней сырости. Временами по нему, глухо ворча моторами, мчались тупорылые немецкие грузовики.

Наши бойцы залегли и пристально смотрели на шоссе. Александр быстро укрепил знамя на самодельное древко и броском, низко пригибаясь к земле, прыгнул в кювет.

Десять метров шоссе кажутся удивительно длинными. Все шестьдесят четыре бойца, забыв о своей усталости, зорко и напряженно следят за Беловым. Успеет ли он пересечь дорогу и скрыться в кустарниках? Ведь в каждую минуту может выскочить немецкая машина, и тогда все пропало. Погибнет боевой друг, а вместе с ним и знамя, сорвется задание, из - за которого проделан такой изнурительный путь. Шестьдесят четыре пары глаз сосредоточенно следят за каждым движением, за каждым шагом комсорга роты.

- Скорее! Не мешкай! - каждый мысленно произносил эти слова.

Вот уже Белов пробежал половину шоссе, на миг остановился, быстро посмотрел по сторонам и снова, низко пригибаясь, побежал вперед.

- Скорее! - сорвалось у кого-то с губ.

Александр взмахнул автоматом и флагом и спрыгнул в противоположный кювет. Минуту его не было видно. Но вот приподнялся снова, побежал. Кусты скрыли Белова.

В это время по шоссе пронесся немецкий штабной автомобиль. [95]

- Удачно проскочил, - одобряюще произносят несколько бойцов.

У всех становится легче на душе. И только напарники Александра - комсомольцы Смирнов и Кушнерюк - попрежнему зорко смотрят туда, куда скрылся Белов. Они чутко вслушиваются. Тихо. Стрельбы нет. Значит, дошел до берега благополучно.

Осторожно раздвигая кустарник, Александр пробирался к реке. Вот и берег. Он быстро устанавливает знамя на высоком бугорке, не закрываемом от противоположного берега ни одним кустиком.

- Смотрите, гады, на вашей границе советский флаг!..

Становится все светлее. Несколько раз снова выглядывает холодное солнце.

Впереди немцы и позади по шоссе движутся машины противника. С дороги, возможно, и не заметят знамя, но зато его хорошо видать с вражеского берега.

"Сейчас увидят - и тогда начнется," - думает Белов.

Маленький ярко - красный флаг победно реял на ветру.

Александр Белов хорошо понимал, что это прямой вызов огня неприятеля на себя. Гитлеровцы не пожалеют снарядов и мин, чтобы смести с земли советский флаг, потому что он флаг государства, у которого есть большой неоплаченный счет к гитлеровской Германии.

Откопав себе окопчик, Белов снова поглядел на тот берег. Пока так же тихо. Но на фронте тишина обманчива.

Он поудобнее усаживается в окопчике и ласково глядит на флаг, который развевается на ветру и даже как будто что - то приглушенно шепчет. И от этого тихого шелеста Александру становится легче и спокойнее. Не один он тут на чужой земле. Двое их.

Наконец, немцы заметили и открыли по флагу огонь. Каждую минуту над головой Белова проносились с шумом снаряды, металлически сухо взвизгивая, рвались мины. От пулеметных очередей отваливались ветки кустарника.

То и дело припадая к холодной, еще сырой земле свежевырытого окопчика, Александр все же думал не о снарядах и минах. Сейчас не эта было страшно. Его страшило другое: в любую минуту могут подойти с двух сторон шоссе. 96

Несколько раз снаряды рвались совсем рядом от флага. На несколько минут от дыма ничего не было видно.

"Неужели сбит" - думал Белов.

Но черное облако рассеялось, и он увидел, что флаг стоит на месте, и красное полотнище стало как-бы еще ярче.

Снова рвется снаряд. Александр на минуту глохнет.

"Рядом положили", - догадывается он.

Несколько раз гитлеровцы вырывали флаг чуть ли не прямыми попаданиями снарядов и мин, но Белов каждый раз полз и снова укреплял его. Можно было подумать, что Красный флаг не один на границе, что их много.

"Только бы наши не пропустили гитлеровцев ко мне со стороны шоссе, - думал Белов, - а все остальное выдержу. Затем и шел сюда, затем и клятву гвардейца давал, принимая знамя".

Но что это? К шуму и реву рвущихся вражеских снарядов и мин прибавились разрывы гранат.

"Наши начали на шоссе действовать", - понял Александр.

В это время наши бойцы, с двух сторон оседлав шоссе, били по вражеским машинам. Вот уже горят в одном конце два грузовика, с другого конца петеэровцы подпалили транспортер.

Шоссе было важной фронтовой магистралью противника. Не успевали бойцы подбить одну вражескую машину, как из-за лесистого крутого поворота показывались все новые и новые автомобили, самоходки и тягачи. Спешно затормаживая, вражеские машины становились хорошей мишенью, те же, которые не успевали затормозить, валились в глубокие кюветы, налетали на идущих впереди и со сплюснутыми радиаторами загорались.

Так началось первое утро на германской границе.

Если бы наши подразделения подошли в это время к шоссе и помогли передовому отряду разделаться с гитлеровцами, все это было бы похоже на один из рядовых боевых эпизодов тех дней. Но наши подразделения не подходили. Поняв, что против них действует небольшая группа советских воинов, немцы пришли в себя и начали атаки.[97]

Шесть раз в течение дня на наших бойцов лезла немецкая пехота. Громко что-то выкрикивая, беспорядочно треща из автоматов, гитлеровцы старались окружить наших бойцов. Однако встреченные метким огнем пулеметов, они сначала залегали, а затем отступали.

После минутной передышки с противоположного берега реки начинался артиллерийский обстрел. Глубоко перепахивая землю и засыпая наших бойцов, часто рвались снаряды. На смену орудиям приходили минометы. Низом стеля осколки, они быстро сравнивали землю вокруг круглых, глубоких снарядных воронок. Положив мины точно по квадратам, немцы прекращали огонь. Но в это время из-за облаков неожиданно показывались вражеские самолеты. Они остервенело били из пулеметов. Полностью израсходовав боевой запас, сбрасывали небольшие бомбы и опять скрывались в облаках.

Дальше все повторялось... Бойцы едва успевали перевязать раны, подкрепиться на скорую руку сухарями.

Переключив весь огонь на шоссе, гитлеровцы как бы забыли о флаге, который все так же гордо развевался на этом берегу. Но вот разрыв, второй, третий...

"В вилку берут", - подумал Белов и тут же лишился чувств: разорвавшийся рядом снаряд взрывной волной откинул его в сторону. Несколько минут Александр лежал в забытьи. Потом стал медленно приходить в себя. Открыл глаза и тут же почувствовал сильную боль в ушах. Дотронулся до них: кровь.

"Контузило", - понял он.

Но сильнее боли в голове пронеслась мысль:

"А что с флагом? Цел ли?"

Белов, медленно поворачивая голову, посмотрел по сторонам. Из - под земли алел кусочек материи. Он подполз к нему, отряхнул и снова водрузил на высокое место.

Наступила ночь, черное небо со всех сторон пронизывали нити трассирующих пуль. Вспыхивали огни белых, ослепительно ярких ракет - "фонарей", как их звали наши бойцы. "Фонари" почти неподвижно висели на маленьких парашютах. От света ракет становилось светло как днем. Бойцы стреляли по ним из винтовок. [98]

Дважды за ночь с противоположного берега бесшумно подплывали лодки. В первый раз на берег высадились четыре немца, во второй - два. В маскировочных халатах, осторожно они крались к флагу.

Белов давал возможность гитлеровцам подальше уйти от лодки, а потом заходил им с тыла и навсегда пришивал автоматными очередями к земле.

- Руки у вас грязны, чтобы эту святыню взять, - гневно произносил он.

Грязные, небритые, с красными глазами, закрывающимися от нестерпимого желания уснуть, наши бойцы держались все так же упорно. Не за тем они шли сюда, чтобы отступать.

Немного пришлось бойцам донести на себе через болота боеприпасов. Шли вторые сутки, и боеприпасы кончались. К счастью, в двух разбитых немецких грузовиках оказались патроны и автоматы, в кузове одной машины были обнаружены гранаты.

За боеприпасами пришел и Белов. Немцы больше не лезли с того берега. Видимо, его одного они приняли за целое подразделение русских. Воспользовавшись этим, Александр на несколько минут пришел к своим товарищам.

Встретили его радостно. Все угощали куревом, хотя у самих махорка была на исходе. Многие предлагали сухари.

- Значит, жив? - радостно спрашивали бойцы.

- Жив. А что мне сделается? Вам вот действительно, вижу, тяжело.

Прошли вторые сутки, за ними третьи. Атаки сменялись обстрелами, минные налеты завершались яростными бомбежками. К концу третьих суток из шестидесяти пяти бойцов осталось лишь пятнадцать. С тыла у них было болото, с фронта чужая река, с флангов - немцы.

Вокруг флага земля была особенно густо изрыта воронками. Но флаг стоял все так же победно, с тихим шелестом реял на ветру. Когда было очень труд - но наши солдаты смотрели на него и держались. С ними был флаг родины!

Трое суток стояли пятнадцать советских храбрецов, осыпанные осколками немецких снарядов и мин. Был убит командир, скончался от ран парторг роты. [99]

Комсорг роты Александр Белов принял на себя командование группой бойцов. Ему, как и всем, было тоже очень тяжело. У него так же смыкались глаза от бессонницы. И все же он находил в себе силы ободрять других. Белов был решителен как командир, мудр и чуток как парторг, а эти качества - хороший пример для товарищей.

Если в первый день было трудно сдерживать врага, наседающего со всех сторон, то теперь, к концу третьих суток, было еще труднее: пятнадцать человек держали круговую оборону. Переползая с одного участка на другой, бойцы старались показать, что их много. Они яростно отстреливались, с криком "ура" временами сами поднимались в атаку.

В одну из коротких минут затишья Белов заметил, как лежавший рядом с ним боец Терентьев, пожилой, с рыжими, прокопченными от табака усами, перевязывая рану на голове, улыбался.

- Больно, Кузьма Яковлевич? - спросил его Белов.

- Терпимо, - ответил тот. - Без трудностей победа не дается, товарищ сержант.

"В самом деле, - подумал Александр, - сколько верст пройдено, сколько пережито всего".

Он освобождал Ржев, Оршу, Витебск, Смоленск, Вильнюс, Каунас... И вот перед ними Восточная Пруссия...

* * *

Есть на окраине города Фурманова одна небольшая, ничем особоенно не примечательная улица. Называется п7 г Ц МиРа - На ней в доме № 17 живет сейчас ои Советского Союза Александр Белов

[100] Содержание